Прощенко вера константиновна - Возмутительное поведение

Она подплыла ко мне после выхода с кассы. Грузная женщина в униформе. “Прощенко Вера Константиновна, администратор зала”. Недобро сверкнув глазами, видавшими не один сезон детективных сериалов, она торжествующе зашептала: “Я знаю, что ты сделала!”. Вера Константиновна выпотрошила любезно предоставленные мной пакеты. Вытряхнула всё из сумки. Поняла, что я ничего не украла. Очень расстроилась. Стала издавать громкие звуки. Дело в том, что бдительная Вера Константиновна видела, что готовится преступление. По ее мнению, я хотела украсть из магазина. Трусы. Да-да. Она все знает. И все мои бесчинства в ее магазине, все-все сняты на камеру. Какие бесчинства? Да вот такие! И мама моя “офигеет”, когда увидит, что они тут наснимали. И чтобы не смела примерки устраивать у них. (А для чего примерочные поставили?) “Может, ты ничего не украла, но ведь хотела! Я знаю! А ну признавайся! У тебя был подельник, с которым ты разговаривала”. Девушка в секции белья со мной заговорила. “Он потом звонил тебе по мобильному, этот подельник” Это я звонила мужу, чтобы встретил. “и он предупредил об облаве”. И тогда я, в ужасе, бросила. Бросила Трусы. Которые хотела украсть. Бросила их, бедные, где попало. Трусы за 300 рублей. И пошла на кассу, чтобы в знак компенсации за неудавшуюся кражу Трусов оставить магазину две тысячи триста рублей за продукты. Послесловие. За примерно полтора-два часа в магазине я успела помочь девушке, которая не могла понять, где какое белье, и почему в разных упаковках одни и те же розовые стринги XL; поболтала с покупателем у отдела серебра, консультировалась с пятью (!) продавцами по поводу товаров и цен, чирикала с кассиром по поводу собственного транжирства. Интересно, будет вор шататься по магазину битых два часа, болтать со всеми и привлекать к себе столько внимания? Позвонила мама на мобильный. “Так, быстро положила трубку!” Мама в трубке услышала это, просила не класть трубку, плакала, спросила, где я. Решила, что я в милиции, попросила передать трубку “этой женщине”. Вера Константиновна побеседовать с мамой отказалась. Дело наше, разумеется, закончилось бы коллективным громким криком, если бы я тоже хотела покричать на Веру Константиновну. Но я не хотела. А она все кричала и кричала. Поэтому я заплакала. Сотрудники охраны повели себя как настоящие джентльмены – утешили. Странно. Почему-то я и вправду думала, что если я пойду навстречу и сразу покажу сумки, не стану возмущенно взывать к милиции, как делают некоторые юридически подкованные граждане, то сэкономлю время и нервы и себе и сотрудникам, и бдительная Вера Константиновна сразу улыбнется. И скажет – извините, мы ошиблись, вы можете идти.